Пп вконтакте: Стальной канат ГОСТ 2688-80 4,1 Г-ВК-Н-Р-Т-1770/180 ПП А1

Получение необходимых параметров:

 img_hash = json.загружает (response.text) ['hash']
photos_list = json.loads (response.text) ['photos_list']
server = json.loads (response.text) ['сервер']
 

И, наконец, сохраните загруженный файл в фотоальбом: https://vk.com/dev/photos.save

 params = (
    ('group_id', '149273431'),
    ('идентификатор_альбома', '245830662'),
    ('хеш', img_hash),
    ('photos_list', photos_list),
    ('сервер', сервер),
    ('подпись', 'тестовое изображение'),
    ('токен_доступа', токен_пользователя),
)

ответ = запросы.получить ('https://api.vk.com/method/photos.save', params = params)
печать (ответ.текст)
 

{«ответ»: [{«pid»: 456239022, «id»: » photo1468099_456239022 «, «помощь»: 245830662, «owner_id»: — 149273431, «user_id»: 1468099, «src»: »https: \ / \ / pp.userapi.com \ / c638625 \ / v638625099 \ / 46efe \ /climLuu7McI.jpg «,» src_big «:» https: \ / \ / pp.userapi.com \ / c638625 \ / v638625099 \ / 46eff \ /9rAsDsEmiUg.jpg «,» src_small «:» https: \ / \ / pp.userapi.com \ / c638625 \ / v638625099 \ / 46efd \ /mmeTVQjTAcE.jpg «,» src_xbig «:» https: \ / \ / стр.userapi.com \ / c638625 \ / v638625099 \ / 46f00 \ /vm8tYL62cTA.jpg ”,” src_xxbig ”:” https: \ / \ / pp.userapi.com \ / c638625 \ / v638625099 \ / 46f01 \ /RybUx0jpg ”lBX , «Ширина»: 820, «высота»: 512, «текст»: «тестовое изображение», «создано»: 149

77}]}

Примечание! Сервер возвращает идентификационную фотографию 1468099 _456239022. Это мой идентификатор пользователя. И идентификатор страницы — 149273431. Я не знаю, почему возвращается этот идентификатор. Итак, я редактирую id этой заменой:

 photo_id = re.sub ("фото1468099", "фото-149273431", photo_id)
 

И это работает!

Итак, теперь мы можем добавлять изображения в фотоальбом сообщества.Мы можем сделать пост из идентификатора изображения, текстового описания и веб-ссылки. Этого достаточно для успешной интеграции вашего сайта со страницей Вконтакте. 😉

Примечание! Есть лимит, на стене можно создавать не более 50 постов в день!

Привет! Меня зовут Александр, я специалист по автоматизации информационной безопасности. Вы можете узнать обо мне больше здесь. В настоящее время лучший способ подписаться на меня — мой канал в Telegram @avleonovcom. Я его обновляю чаще, чем этот сайт.Если вы еще не использовали Telegram, попробуйте. Здорово. Вы можете обсудить мои сообщения или задать вопросы на @avleonovchat.

Моделирование политических предпочтений российских пользователей на примере социальной сети Vkontakte

@ vkontakte / vk-connect — npm

Пакет для интеграции VK Mini Apps с официальными клиентами VK для iOS, Android и Интернета.

Использование

 
 импорт подключения из @ vkontakte / vk-connect; 
 
 
 
 connect.send ('VKWebAppInit'); 
 
 
 
 connect.subscribe (e => console.log (e)); 
 

Для использования в браузере включите файл dist / index.umd.js и используйте его следующим образом

Ссылка API

коннект.sendPromise (метод [, params])

Отправляет сообщение собственному клиенту и возвращает объект Promise с данными ответа

Параметры

• метод требуется Метод VK Connect
• params optional Объект данных сообщения

Пример

 
 подключение 
 
 .sendPromise ('VKWebAppGetEmail') 
 
. Затем (data => {
 
 
 
 console.журнал (data.email); 
 
}) 
 
 .catch (error => {
 
 
 
}); 
 

Можно также использовать императивный способ

 
 try {
 
 const data = await connect.sendPromise ('VKWebAppGetEmail'); 
 
 
 
 
 
 console.log (data.email); 
 
} catch (ошибка) {
 
 
 
} 
 

connect.send (метод [, params])

Отправляет сообщение собственному клиенту

Параметры

• метод требуется Метод VK Connect
• params optional Объект данных сообщения

Пример

 
 коннект.отправить ('VKWebAppInit'); 
 
 
 
 connect.send ('VKWebAppShowImages', {
 
 изображений: [
 
 "https://pp.userapi.com/c639229/v639229113/31b31/KLVUrSZwAM4.jpg", 
 
 "https: //0002" .userapi.com / c639229 / v639229113 / 31b94 / mWQwkgDjav0.jpg ", 
 
" https://pp.userapi.com/c639229/v639229113/31b3a/Lw2it6bdISc.jpg "
 
20 
 
20 
 
20 
 
 
 connect.subscribe (fn)  
 
 Подписывает функцию на прослушивание событий 
 
  Параметры  
 
 
  fn   требуется  Функция для подписки на события 
 
 
  Пример  
 
 
 коннект.подписка (event => {
 
 if (! event.detail) {
 
 return; 
 
} 
 
 
 
 const {type, data} = event.detail; 
 
 
 
 if (type === 'VKWebAppOpenCodeReaderResult ') {
 
 
 
 console.log (data.code_data); 
 
} 
 
 
 
 if (type ===' VKWebAppOpenCodeReaderFailed ') {
 
 
 
 console.log (data.error_type, data.error_data) ; 
 
} 
 
}); 
 
 
 
 коннект.send ('VKWebAppOpenCodeReader', {}); 
 
 
 connect.unsubscribe (fn)  
 Отменяет подписку функции от прослушивания событий 
  Параметры  

  fn   требуется  Функция подписки на события 

  Пример  
 
 const fn = event => {
 
 
 
}; 
 
 
 
 connect.subscribe (fn); 
 
 
 
 connect.unsubscribe (fn); 
 
 
 коннект.опоры (метод)  
 Проверяет, доступно ли событие на текущем устройстве 
  Параметры  

  метод   требуется  Метод VK Connect 

 
 connect.isWebView ()  
 Возвращает  true , если VK Connect работает в мобильном приложении, или  false , если не 
 [HACKATHON] Анализ российской социальной сети ВКонтакте 
 Мы живем в эпоху технологий, когда все быстро и быстро меняется.Иногда у нас нет времени «навести порядок» в наших сетях. Кто-то может сказать, что мы ленивы, но если мы можем заставить технологии и наши знания работать на нас, почему бы и нет?

Нашей целью было проанализировать часть популярной российской социальной сети - «?????????» (ВКонтакте, то есть InContact). Это стандартная ситуация, когда администраторы сети блокируют страницы тех людей, которые нарушают правила социальной сети. Некоторые пользователи за один день могут решить, что они не хотят «проводить свою жизнь в Интернете», и удалить свои страницы.И вот мы здесь. Однажды вы проверяете свой список друзей и понимаете, что некоторые из них заблокированы или удалены. Вы хотите провести время, убирая список друзей? Мы так не думаем. Но наша программа может вам в этом помочь. 
 Описание нашей работы 
 Прежде всего, вам необходимо получить список идентификаторов друзей пользователя, который вы можете получить простым запросом метода GET. 
 Импорт ["https://api.vk.com/method/friends.get?user_id=" <> userID <>
   "& access_token =" <> токен <> "& v = 5.78 "," RawJSON "] // Короткое
 
 userID - идентификатор пользователя. 
 токен - системный объект, представляющий субъект операций контроля доступа. 
 Получите вывод в виде ассоциации. 
 <| response -> <| count -> 209, items -> {92070, 119121, 238683, 1266876, 1292342, <<199>>, 323263490, 328646963, 341263802, 395195137, 433885152} |> |>
 
 Из которого выберите список идентификаторов. 
 друзейОтвет =
  Импортировать ["https: // api.vk.com/method/friends.get?user_id= "<> userID <>
     "& access_token =" <> токен <> "& v = 5.78", "RawJSON"];
friendIds = friendsResponse ["ответ"] ["предметы"];
 
 Затем мы получаем дополнительную информацию о каждом пользователе с помощью users.get.

Стоит отметить, что в параметре user_ids можно работать со списком идентификаторов, для этого список должен быть разделен запятыми. 
 informationResponse =
  Импортировать ["https://api.vk.com/method/users.get?user_ids=" <>
    StringRiffle [friendIds, ","] <> "& access_token =" <> токен <>
    "& v = 5.78 & fields = photo_max "," RawJSON "];
друзья = informationResponse ["ответ"];
 
 Информация о каждом пользователе имеет следующий вид: 
 <| "id" -> 219746518, "first_name" -> "????", "last_name" -> "??????",
 "photo_max" ->
  "https: //pp.userapi.com/c847219/v847219990/54e38/33d5t5h5bQ4.jpg? \
ava = 1 "|>
 
 Если пользователь был удален, у него будет деактивировано поле со значением удалено: 
 <| "id" -> 207385, "first_name" -> "DELETED", "last_name" -> "",
 "деактивировано" -> "удалено",
 "photo_max" -> "https: // vk.ru / images / deactivated_200.png "|>
 
 Если пользователь был заблокирован, у него будет деактивировано поле со значением «заблокировано»: 
 <| "id" -> 10789003, "first_name" -> "????",
 "last_name" -> "?????????", "деактивировано" -> "забанено",
 "photo_max" -> "https://vk.com/images/deactivated_200.png" |>
 
 Таким образом, мы должны удалить из списка друзей тех, у кого поле отключено. 
 Чтобы удалить пользователя с определенным ID, необходимо выполнить GET-запрос: 
 "https: // api.vk.com/method/friends.delete?user_id= "<> id <>" & access_token = "<> токен <>" & v = 5.78 "
 
 Получить идентификаторы друзей выбранного пользователя и преобразовать их в список ребер. 
 Получите график: 

 Он не содержит ценных данных, и его трудно прочитать. Проделаем следующие действия: 

 Получать количество сообщений между пользователями. Это будут веса ребер. 

 Чтобы сделать график более читабельным, мы изменим длину каждого ребра в соответствии с его весом.Затем каждое ребро поворачивается на случайный угол

Сделайте это с помощью матрицы вращения. 
 Очистить [friendsVisuo]
friendsVisuo [edgeListVisuo_, edgeWeightsVisuo_]: =
 Модуль [{corre1 =
    PropertyValue [{График [ed,
         VertexCoordinates ->
          Таблица [{0,
             edgeWeightsVisuo [[i]]}. {{Sin @ i,
              Cos @ i}, {Cos @ i, -Sin @ i}}, {i, Length @ edgeListVisuo}],
         VertexLabels -> "Имя"], #}, VertexCoordinates] & / @
     VertexList [
      График [ed,
       VertexCoordinates ->
        Таблица [{0,
           edgeWeightsVisuo [[i]]}.2]}], {i, 5}],
   График [ed,
    VertexCoordinates ->
     Таблица [{0,
        edgeWeightsVisuo [[i]]}. {{Sin @ i, Cos @ i}, {Cos @ i, -Sin @ i}}, {i,
       Length @ edgeListVisuo}], VertexLabels -> "Имя"],
   ImageSize -> Full]]
 


 ред - список ребер. Также нарисуйте 3 концентрических полупрозрачных круга для лучшей визуализации.

 Вот результат:
 
 Если использовать данные из социальной сети, мы можем получить более приятный вид:
 
 Это был наш первый хакатон, и мы рады, что у нас появилась возможность принять в нем участие, поработать и пообщаться с людьми из Wolfram Research.У нас были все условия для комфортной работы: место, Wi-Fi, розетки, еда. Без сомнения, будем участвовать в следующий раз! 
 динамика визуальных образов материальной культуры 
  О. Сулейманова  - Кольский научный центр РАН, Апатиты, Российская Федерация ORCID: 0000-0001-5109-958Х 
 E-mail: [email protected] 

 Скачать | Перейти к вопросу №3. 2020 

  РЕФЕРАТ. Статья отвечает на необходимость восполнить пробел в исследованиях современных практик использования новых информационных технологий для представления материальной культуры как фактора сохранения и трансляции этнической идентичности коренного населения Мурманской области. Автор анализирует содержание 11 официальных групп - виртуальных саамских сообществ и 10 личных страниц саамов в социальной сети Вконтакте, используя методы виртуального включенного наблюдения и контент-анализа текстовых и визуальных материалов.На основе анализа данных выделены различные типы визуальных источников, представляющих элементы материальной культуры коренного населения в виртуальном пространстве. В зависимости от типа визуальных источников их функции также различаются. Принадлежность к этнической общности демонстрируется с помощью аватаров и личных фотографий, на которых участники социальной сети запечатлены в национальных костюмах или с некоторыми атрибутами саамской культуры. Визуальные источники из музейных коллекций представляют элементы традиционной материальной культуры саамской общины, способствуя передаче традиционных знаний.Коммуникация, интеграция и обмен информацией и знаниями через визуальные образы осуществляются как внутри саамского сообщества, так и за его пределами, поскольку виртуальные группы «открыты» для всех. Выявлено, что визуальные образы материальной культуры саамов могут быть использованы в коммерческих целях (например, для продажи сувениров с этнической символикой и т. Д.). «Упрощенное» использование вещей с этнической маркировкой в ​​коммерческих целях способствует искажению этнического имиджа. Исследование показало, что представители саамской общины борются против «упрощенного» использования этнических символов, распространяя «неправильные» визуальные образы через репосты с целью привлечения публики.В контексте современных реалий и в связи с пандемией были выявлены новые формы этнической самопрезентации. Они отражают динамику визуальных образов материальной культуры саамов (в частности, введение масок с этнической символикой). 

 DOI 10.31250 / 2618-8600-2020-3 (9) -169-199 
 УДК 0 04.946: 39 (= 511.12) 

  КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА:  визуальный контент, материальная культура, саамы Мурманской области, социальные сети, фоторепрезентации, этническая идентичность 

  ССЫЛКИ  

 Барт Р.[Фотографическое сообщение].  Система мод. Статистика по семиотике культуры . Статьи по семиотике культуры. Москва: Изд-во им. Сабашниковых, 2003. С. 378–392. 
 Белорусова С. Ю., Головнев А. В. Виртуальная этничность - нововведение на фоне традиции?  Сибирские исторические исследования . 2. С. 36–40. (На русском). 
 Бендикс Р.  В поисках подлинности: становление фольклористики .Мэдисон: University of Wisconsin Press, 1997. 306 p. (На английском). 
 Богданова Н. М. Фотография как инструмент социологического анализа практик построения визуальной самопрезентации.  Журнал социологии и социальной антропологии, , 2012, вып. 15, вып. 2. С. 98–113. (На русском). 
 Давыдов В. Н.  Культурная аутентичность и коренные народы: институциональные процессы и политика идентичности .Доступно на: http://ecsocman.hse.ru/data/2010/12/03/1214824591/3bDa vidov.pdf (дата обращения 25.05.2020). (На русском). 
 Гаранина О.Р., Шамина Ю. М. [Влияние лайков в социальных сетях на самооценку].  Психологические науки . 44 (2). Доступно по адресу: https: // novainfo.ru/article/5426 (дата обращения 21.03.2020). (На русском). 
 Глухов А.П., Окушова Г.А. Русские мигранты из стран Центральной Азии: цифровизация идентичности. Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология  [Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2017. 37. С. 139–161. (На русском). 
 Головнев А. В. Крупный план в антропологии.  Уральский исторический вестник . 4 (29), стр. 14–20. (На русском). 
 Головнев А. В., Белорусова С. Ю., Киссер Т. С. Интернет-этнография и киберэтничность. Уральский исторический вестник . 1 (58). С. 100–108. (На русском). 
 Хэндлер Р., Линнекин Дж. Традиции, настоящие или фальшивые.  Журнал американского фольклора , 1984, т. 97, нет. 385. С. 273–290. (На английском). 
 Ханхунова М. Ю., Чойропов С. С. Социальные сети как инструмент формирования этнической идентичности.  Вестник Восточно-Сибирского государственного университета технологий и управления. .2. (41). С. 168–177. 
 Киссер Т. С. [Виртуальная идентичность русских немцев].  Сибирские исторические исследования . 2. С. 64–84. (На русском). 
 Кузьмин А.В., Хантаев С.Н. Презентация этничности в цифровом пространстве.  Медиафилософия  [Философия СМИ]. 13. С. 147–157. (На русском). 
 Махмутов З. А., Габдрахманова Г. Ф. Особенности этнической идентичности виртуальных татарских сообществ в социальной сети Вконтакте. Историческая этнология . 2. С. 276–292. (На русском). 
 Мартьянов Д. С., Мартьянова Н. А. Дискурсивные аспекты этнической идентичности в Интернете.  Вестник СГУТиКД  [Вестник СГУТиКД]. 2 (20), стр. 233–238. (На русском). 
 Мясникова Л.А., Дроздова А.В., Архипова Ю. В. [Визуальное представление повседневной жизни в современном медиа-обществе].  Теория и практика общественного развития .19. С. 168–172. (На русском). 
 Орех Е.А., Сергеева О.В. Цифровое лицо и цифровое тело: новые явления в визуальном контенте социальных сетей.  Вестник СПбГУ. Социология  [Вестник СПбГУ. Социология. 2015. 2. С. 137–145. (На русском). 
 Петров И. К., Абдувалиева А. Х. Особенности этнической идентичности пользователей социальных сетей.  Современные научные исследования и разработки .2, вып. 5 (22), стр. 457–460. (На русском). 
 Пивнева Е. А. Фото-репрезентации этнической культуры обских угров.  Вестник угроведения, , 2018, т. 8, вып. 4. С. 716–728. (На русском). 
 Разумова И. А., Сулейманова О. А. Сетевые сообщества саами в «этническом Интернете» России.  Ученые записки Петрозаводского государственного университета .2 (179). С. 114–122. (На русском). 
 Штомпка П.  Визуальная социология. Фотография как метод исследования . Фотография как метод исследования. М .: Логос, 2007. 168 с. (На русском). 
 Шустер О. В. Визуальность как глобальный тренд в медиа-пространстве.  European Researcher , 2013, вып. 7–1, с. 1890–1898. (На русском). 
 Сулейманова О.А., Пачия Э.Я. [Повседневные аспекты адаптации саамов к городскому образу жизни]. Труды Кольского научного центра РАН . 8–10 (42), стр. 89–106. (На русском). 
 Тлехурай З. А. Сайты черкесской диаспоры как источник для изучения этнической идентичности.  Вестник Южного научного центра  [Вестник Южного научного центра]. 3. С. 139–145. 
 Утехин И. Сначала малые данные: фото из Instagram как этнографический источник. Российский журнал коммуникаций , 2017, т. 9, вып. 2. С. 185–200. (На английском). 
  Визуальная антропология: новые взгляды на социальную реальность . Саратов: Научная книга, 2007. 528 с. (На русском). 
 Волокитина Н. А. Репрезентация этнической идентичности в современном интернет-пространстве.  Социальная интеграция и развитие этнокультуры в евразийском пространстве .2, вып. 8. С. 35–39. (На русском). 

 Измерение масштабов прокремлевской дезинформации в Твиттере 
 После аннексии Крыма Россией в 2014 году как ученые, так и власти из самых разных стран выразили обеспокоенность по поводу стратегического использования Кремлем (не) информации (Abrams, 2016; Департамент национальной разведки, 2017; Новости Европейского парламента, 2016; Ренц, 2016). Литература по различным дисциплинам, от исследований безопасности до вычислительной науки, предлагает множество примеров того, как российские государственные учреждения используют социальные сети для нацеливания дезинформации на общества как внутри страны, так и за рубежом (Badawy et al., 2018; Бьола и Паммент, 2016; ДиРеста и др., 2018; Howard et al., 2018; Linvill et al., 2019; Zannettou et al., 2019b). «Дезинформация» относится к контенту, который  намеренно и  вводит в заблуждение, тогда как «дезинформация» не обязательно предназначена для введения в заблуждение (Fallis, 2015; Søe, 2016). 
 Ученые, изучающие вопросы безопасности, политологию и другие подобные области, часто называют эти кампании информационной войной (Darczewska, 2014; Thornton, 2015). Этот термин относится к стратегическому и манипулятивному использованию информации для достижения политической или военной цели (Myriam Dunn Cavelty, 2008; Taylor, 2003; Thornton, 2015), и его часто называют «гибридной войной» в сочетании с военными. операций (Lanoszka, 2016; Reisinger, Gol'c, 2014; Thiele, 2015; Woo, 2015).
 Использование Россией информационной войны в Крыму - чтобы мобилизовать поддержку местного населения и посеять неразбериху на международной арене - часто рассматривается как поворотный момент и предзнаменование российского вмешательства в западные общества через социальные сети. Власти как в США, так и в европейских странах отреагировали на российскую «информационную войну» с помощью ряда законодательных собраний и инициатив. Например, в 2015 году ЕС учредил Целевую группу ЕС StratCom для отслеживания и устранения дезинформации с востока (ЕС, 2018; Европейский парламент, 2016), в то время как власти США предъявили обвинения по меньшей мере 13 россиянам в 2018 году за вмешательство Президентские выборы 2016 г. с помощью кампании дезинформации в Интернете (Министерство юстиции, 2018 г.).
 Эта политика и дебаты отчасти вызваны представлением о том, что Россия в значительной степени способна влиять на общества за рубежом посредством информационной войны (Unver, 2019) и кибервойны (Jamieson, 2018), в то время как некоторые комментаторы даже утверждают, что Запад теряет информационная борьба с Россией (Lockie, 2017; Lockwood, 2018; Torossian, 2016; Wallance, 2018). В то же время среди ученых нет единого мнения о возможных последствиях вмешательства России в дела Запада посредством взлома и фальшивых онлайн-аккаунтов (Lawrence, 2019; Nyhan, 2018).Например, Джеймисон (2018) использует существующую литературу по коммуникации, чтобы представить отчет о том, как и когда такие кампании могут повлиять на выборы в США. В более позднем эмпирическом исследовании, основанном на продольном опросе, Bail et al. (2020) не обнаружили доказательств того, что взаимодействие с поддельными российскими профилями из Агентства интернет-исследований (IRA) в Twitter оказало влияние на политические взгляды или поведение американских пользователей. Хотя в этих профилях используются вымышленные онлайн-персонажи - часто представляющиеся американскими или местными новостными агентствами, - их настоящие твиты часто основываются на новостях из заслуживающих доверия СМИ и далеко не всегда вводят в заблуждение (Yin et al., 2018). 
 Хотя (Vosoughi et al., 2018) эмпирически показывают, что ложный контент на разные темы (не ограничиваясь Россией) распространяется «... значительно дальше, быстрее, глубже и шире, чем правда» в Twitter (Vosoughi et al. al., 2018, p. 1146), растущее число исследований в различных дисциплинах показывает, что дезинформация и дезинформация, хотя и весьма проблематичны, составляют лишь небольшую часть онлайн-контента, потребляемого обычными пользователями (Allcott and Gentzkow, 2017; Guess et al. ., 2018). Например, Гринберг и др. (2019) обнаружили, что только 5% всех посещений политических URL-адресов в Твиттере во время избирательной кампании в США в 2016 году были связаны с «фальшивыми источниками новостей». Они также обнаружили, что только «... на 1% людей приходилось 80% обращений к источникам фейковых новостей» (Grinberg et al., 2019, стр. 1-2) - выводы, которые очень похожи на результаты Guess et al. (2019) исследование подверженности дезинформации в Facebook. Несмотря на то, что российские кампании по дезинформации и информационной войне уделяют большое внимание размаху российской дезинформации в социальных сетях, мало что известно.
 В этой статье делается попытка уточнить это понятие эмпирически, используя социальные сети и контент-анализ, чтобы изучить дебаты в Твиттере о Крымском кризисе и Крыме в целом. Анализ сосредоточен на следующем исследовательском вопросе:  Насколько распространена российская дезинформация о Крыме в Твиттере?  
 Это исследование не основывается на подходе, основанном на гипотезах, и не проверяет, достигла ли Россия конкретной стратегической цели или Кремль «выигрывает» информационную войну в Твиттере.Многие исследователи утверждают, что общая стратегия дезинформации, направляемой Кремлем, в отношении иностранной аудитории в аналогичных случаях часто заключается в том, чтобы посеять сомнения и путаницу в отношении реальных событий (Lucas and Nimmo, 2015; Thornton, 2015). Однако точные цели, используемые для достижения этой конечной цели в разговорах о Крыме в Твиттере, неизвестны. Например, цель кампании по дезинформации может заключаться в том, чтобы посеять сомнения относительно событий в Крыму путем (1) нацеливания на конкретную демографическую группу, (2) доминирования в общем потоке информации среди более широкой аудитории или (3) просто установления ограниченного круга лиц. закрепиться в медиа-среде, в которой доминируют западные СМИ. Footnote 1  Таким образом, в этой статье не предлагаются объективные критерии для оценки того, провалилась ли дезинформационная кампания или повлияла ли дезинформация на политические взгляды и поведение. Вместо этого я использую относительно исследовательский и описательный подход к отображению масштабов дезинформации, используя альтернативные нарративы и влияние конкурирующих западных СМИ на Twitter в качестве точки сравнения. Полученные данные могут стать отправной точкой для будущих исследований как стратегий, так и масштабов прокремлевской дезинформации в других информационных областях.
 В этой статье основное внимание уделяется распространению дезинформации в Твиттере, исследуя, какая доля твитов содержит дезинформационный контент, связанный с Крымом. В дополнение к этому, в исследовании измеряется влияние источников дезинформации - с точки зрения видимости - в более широкой сети ретвитов. Понимание источников дезинформации очень важно, потому что вводящий в заблуждение контент должен быть распространенным и видимым, прежде чем он сможет повлиять на политику и мировоззрение среди более широкой аудитории. Существующие исследования показывают, что вводящий в заблуждение контент с большей вероятностью будет распространяться, если он будет повторяться (Pennycook et al., 2018) или поступает из нескольких источников (Lewandowsky et al., 2012), поэтому большие объемы дезинформации, а также ее заметность представляют собой еще большую проблему для онлайн-экологии. 
 Я считаю, что прокремлевская дезинформация действительно проникла в дебаты о Крыме в Твиттере, однако она сопровождалась гораздо большей волной твитов, которые не согласны с дезинформацией, намеренно или непреднамеренно противореча и подрывая вводящие в заблуждение рассказы. Точно так же я показываю, что контролируемые Кремлем источники новостей стали намного менее заметными, чем их западные аналоги.Российское правительство действительно получило относительное влияние на Twitter через RT (ранее известный как Russia Today). Однако их способность создавать заметность в сети ретвитов сосредоточена только в одном популярном российском издании, которому приходится конкурировать со многими популярными западными СМИ в борьбе за «правду» о Крыме. 
 Я сосредотачиваюсь на Крыме по двум причинам. Во-первых, у правительства России есть сильная стратегическая заинтересованность в формировании глобального мнения о ситуации в Крыму. Это так, поскольку Крымский кризис служит катализатором западных санкций против России.Во-вторых, аннексия Крыма предлагает сценарий, при котором прокремлевская дезинформация, вероятно, будет процветать. Ученые и официальные лица часто используют Крымский кризис как пример успешного использования Россией дезинформации и гибридной войны  на Украине  (Cimbala, 2014; Lanoszka, 2016; Snegovaya, 2015; Thornton, 2015). Например, генерал Бридлав, командующий НАТО в Европе в то время, описал российскую операцию как «... самый удивительный блицкриг информационной войны, который мы когда-либо видели в истории информационных войн» (Vandiver, 2014).Мало что известно о том, добился ли Кремль подобных успехов в распространении дезинформации об Украине за пределами страны, например, среди западной аудитории. Россия, возможно, улучшила свой информационный потенциал с 2014 года. Тем не менее, можно ожидать, что западная аудитория была относительно уязвима для прокремлевской дезинформации во время аннексии Крыма из-за недостаточной осведомленности. Большая часть западного правительства, частного сектора, а также инициатив гражданского общества против российской дезинформации были созданы после аннексии (AFP, 2019; BBC, 2017; Министерство юстиции, 2018; ЕС, 2018; European Parliament News, 2016). предполагая, что широкая публика еще не была подготовлена.Если бы Россия успешно развернула кампанию дезинформации в Интернете, можно было бы ожидать, что это можно будет наблюдать в онлайн-дебатах о Крыме, где Россия имеет большие ставки в влиянии на информационную сферу за рубежом и, скорее всего, добьется успеха. 
 Для ясности: исследование не показывает распространенности прокремлевской дезинформации в Крыму, России или Украине, а сосредоточено на дебатах, которые проходят в Твиттере. Я ограничиваю анализ Твиттером, поскольку платформа ориентирована на обмен новостями и ее способность содействовать информационным сетям, выходящим за пределы национальных границ.Хотя Twitter не одинаково популярен во всех странах и не представляет «глобальное» население или глобальное общественное мнение, он способствует созданию платформы, на которой пользователи из России, Украины и Запада могут взаимодействовать друг с другом через национальные границы. в большей степени, чем во ВКонтакте или Facebook. 
 Во многих случаях бывает трудно провести различие между «правдой» и «ложью» и недезинформацией. Вместо того, чтобы исследовать проблемы отличия дезинформации от недезинформации, как это делалось в других местах (Fallis, 2015; Søe, 2018), в этой статье основное внимание уделяется событиям в Крыму, где прокремлевская дезинформация позже была опровергнута самим Кремлем.
 Предыстория: Крымский кризис 
 В феврале 2014 года группа пророссийских протестующих вышла на улицы Крыма, чтобы выступить против нового, прозападного правительства в Киеве. Протесты переросли в нечто большее. В Крыму появились вооруженные солдаты без знаков различия, известные в народе как «зеленые человечки». 
 Часто в сопровождении пророссийских протестующих в качестве случайных прохожих, солдаты захватили крымский аэропорт, муниципальные здания, телевизионную станцию ​​и другие важные объекты инфраструктуры, окружив украинские военные базы.Это подняло напряженность и страх перед резней на новый уровень. 
 И Украина, и международная арена пребывали в замешательстве. В то время ключевыми вопросами были: должны ли украинские солдаты открывать огонь? Следует ли НАТО и остальному миру оказывать давление на Россию? 
 На протяжении всей военной операции российские власти (включая президента Путина) отклоняли любую вину и ответственность, утверждая, что силы вторжения не были связаны с Российской Федерацией.Российские государственные СМИ описали солдат как местных повстанцев или крымские «силы самообороны», защищающие местных жителей от фашистской прозападной «хунты» в Киеве. 
 После захвата солдатами крымский парламент объявил референдум, на котором местных жителей призвали проголосовать за присоединение их регионов к Российской Федерации.  Footnote 2  В марте Россия успешно аннексировала Крым - менее чем через 4 недели после появления «неопознанных» солдат.
 Вскоре после аннексии президент Путин признал, что солдаты были русскими (RT, 2014), фактически отказавшись от своих вводящих в заблуждение заявлений. Стратегическое отрицание Кремлем своего военного вмешательства в Крым является ярким примером дезинформации, поскольку заявления были как ложными, так и преднамеренными. Однако на момент операции «правда» о событиях была далеко не для всех ясна. Использование Кремлем дезинформации прикрыло события во время критического военного этапа аннексии с завесой замешательства.Граждан по всему миру засыпали конкурирующими «истинами» о ходе реальных событий. Стратегическое использование Россией дезинформации для создания замешательства могло помочь мобилизовать пророссийских крымчан на улицы, чтобы помочь российским войскам достичь своих военных целей (K.N.C., 2019; Снеговая, 2015). 
 Что мы знаем о стратегическом использовании (не) информации Россией 
 После аннексии Крыма ученые из разных областей исследовали как , , так и , почему  российское правительство использует стратегическую коммуникацию в попытке повлиять на граждан как внутри страны и за границу.Литература предполагает, что российское правительство преследует свои политические цели как через подконтрольные государству российские новостные агентства, так и за счет использования социальных сетей (Bastos, Farkas, 2019; Fredheim, 2015; Slutsky, Gavra, 2017; Xia et al., 2019).  Footnote 3  Однако мало исследований эмпирически изучают, в какой степени пророссийская дезинформация доминирует в межнациональном потоке онлайн-контента. 
 Многие ученые, работающие как в СМИ, так и в исследованиях России, подчеркивают, как российское правительство под руководством Путина кооптировало основные внутренние телеканалы и новостные агентства либо благодаря лояльности акционеров, которые часто связаны с политической элитой, либо через лояльность редакторов прокремлевским акционерам (Fredheim, 2017; Mejias, Vokuev, 2017).Несмотря на то, что телевидение остается основным источником новостей в России, Оутс (2016) утверждает, что распространение Интернета сопровождалось новым способом пропаганды в России. Полный контроль над информационной сферой становится все труднее в контексте экологии новых медиа, когда онлайн-источники могут бросить вызов гегемонии проправительственных источников. Даже если проправительственные источники могут игнорировать внутреннюю оппозицию, они не могут полностью игнорировать международные заявления ООН или другие события, освещаемые международными СМИ (Oates, 2016, стр.412–413). Это побудило правительство «перепрофилировать» свои пропагандистские усилия с прямого контроля над информацией на дополнительное использование дезинформации и манипуляций в попытке опровергнуть международную критику в адрес Кремля (Oates, 2016). 
 Хотя эти СМИ предоставляют широкий спектр информации, они часто служат источником прокремлевской дезинформации, по мнению как комментаторов, ученых, так и западных властей (BBC, 2019; Bjola and Pamment, 2016; Elliot, 2019; Pomerantsev). , 2015; Торнтон, 2015).Однако исследование не показывает, в какой степени Кремлю удается доминировать в потоке новостей в Интернете по сравнению с источниками, бросающими вызов российскому правительству. 
 В соответствии с аргументом Оата (2016) Олимпиева и др. (2015) подчеркивают, что нельзя рассматривать контролируемое государством телевидение и российский интернет как отдельные сферы, противостоящие друг другу. Напротив, Олимпиева и др. (2015) эмпирически утверждают, что российское государственное телевидение стратегически сформировало повестку дня в русскоязычной онлайн-сфере через прокремлевское оформление конфликта на Украине.И Олимпиева, и др. (2015) и Gaufmann (2015) убедительно утверждают, что российское правительство в значительной степени полагалось на коллективные воспоминания о Второй мировой войне, чтобы представить движение Майдана или постмайданскую Украину как фашистских. Несмотря на эти выводы, исследование не позволяет проанализировать, насколько Кремль преуспевает в стратегическом формировании онлайн-повестки дня или в оформлении войны на Украине за пределами русскоязычной интернет-сферы. 
 В соответствии с этим Торнтон (2015) утверждает, что цель российской информационной войны - посеять путаницу, сомнения и стереть границы между врагом и не врагом, войной и миром, чтобы заставить население задаться вопросом, кто есть враг и воюют ли они.Эта точка зрения особенно актуальна в контексте дезинформации России об аннексии Крыма. Однако существующие исследования показывают, что российское правительство также использует (не) информацию, чтобы сеять социальную рознь или одновременно поддерживать одну политическую партию над другой в контексте выборов (Howard et al., 2018). 
 Правительство России проводит свои информационные кампании как по открытым каналам, где источник информации известен, так и по скрытым каналам, где источник информации утаивается.Когда дело доходит до открытого охвата, российское правительство открыто финансирует англоязычные СМИ, такие как Sputnik News и RT. Эти средства массовой информации служат частым источником прокремлевской дезинформации как по мнению ученых, проверяющих фактов, так и западных властей (BBC, 2019; Elliot, 2019; Thornton, 2015). Хотя англоязычные каналы используют как кабельное, так и спутниковое вещание, они в основном полагаются на социальные сети, чтобы охватить свою аудиторию за рубежом. Это привело к серии публичных дебатов об ответственности и роли западных социальных сетей в распространении прокремлевского контента.В течение последних нескольких лет технологические фирмы обращались к этим дебатам с помощью ряда инициатив, направленных на ограничение влияния иностранных субъектов, контролируемых государством. Наиболее ярким примером этого является то, что Twitter запретил рекламу RT и Sputnik из-за их предполагаемого вмешательства в президентские выборы в США в 2016 году (BBC, 2017). В 2019 году Facebook временно заблокировал страницу аффилированной с RT страницы «В настоящее время», поскольку на странице не было явного раскрытия своей аффилированности с российским государством (AFP, 2019).
 Научная литература, посвященная тайным кампаниям дезинформации в России, в основном сосредоточена на использовании Россией фальшивых аккаунтов в западных социальных сетях. Вскоре после президентских выборов 2016 года технологические фирмы, такие как Twitter, Google и Facebook, заявили на слушаниях в Конгрессе США, что российская ИРА, имеющая тесные связи с российскими властями, использовала свои платформы для охвата аудитории в США. Агентство использовало фальшивые аккаунты, часто выдавая себя за обеспокоенных американских граждан или местных СМИ. Скрытая деятельность анализируется во все большем количестве количественных исследований в различных дисциплинах, включая политическую коммуникацию и вычислительную социальную науку (Bastos and Farkas, 2019; Slutsky and Gavra, 2017; Xia et al., 2019; Zannettou et al., 2019b). 
 Эта литература предполагает, что агентство использовало учетные записи для участия в широком спектре вызывающих разногласия тем в политике США, от контроля над оружием и прав ЛГБТ до теорий заговора, связанных с вакцинами (Broniatowski et al., 2018; Howard et al., 2018). 
 Хотя исследования предлагают неоценимую информацию о российской дезинформации в глобальном контексте, они не позволяют детально изучить масштабы прокремлевской дезинформации в сравнении с конкурирующими нарративами и источниками новостей.Таким образом, это исследование направлено на то, чтобы расширить существующие знания, исследуя размах прокремлевской дезинформации в дебатах в Твиттере. 
 Подход 
 Растущая литература по онлайн-дезинформации предлагает широкий спектр методов для практического применения и измерения распространенности вводящего в заблуждение контента. Ученые преимущественно подходят к этой задаче с помощью (1) подхода, ориентированного на содержание, путем оценки сообщения, часто с помощью средств проверки фактов и автоматизированных инструментов, или (2) подхода, ориентированного на источники, путем оценки достоверности источников.
 Подход, ориентированный на источник, рассматривает любой контент из источников, которые, как известно, распространяют вводящие в заблуждение рассказы, либо как прокси для дезинформации, дезинформации, фальшивых новостей или нежелательных новостей, без оценки индивидуального содержания каждого сообщения (Bovet and Makse, 2019; Grinberg et al., 2019; Guess et al., 2018; Howard et al., 2017). Этот метод позволяет ученым измерять потоки контента в крупном масштабе без затратного по времени анализа каждой части информации из источников. Однако этот метод не учитывает тот факт, что (1) авторитетные СМИ также могут распространять вводящий в заблуждение контент и что (2) далеко не вся информация из недостоверных источников вводит в заблуждение.
 Контент-ориентированный подход (Bode and Vraga, 2017; Margolin et al., 2018; Vosoughi et al., 2018) узок по своему охвату, учитывая, что ученые и проверяющие факты могут оценить только фактологическую ценность ограниченного количество историй. Тем не менее, это позволяет ученым принимать во внимание «достоверность» содержания и фиксировать дезинформацию как из недостоверных источников, так и из авторитетных СМИ, принимая во внимание контекст индивидуального сообщения. 
 Чтобы максимизировать достоверность и надежность исследования, я использую подходы, основанные на содержании и на источниках, для изучения дезинформации.Во-первых, я использую контент-анализ твитов, чтобы измерить относительную широту наиболее важных повествований дезинформации.